Однажды в Париже

 
Как Вы, наверное, знаете, на вершине Монмартра находится базилика Сакре-Кер. А внизу, у основания этого холма, лежит царство сексуальной свободы: секс-шопы, шоу, проститутки, пляс Пигаль и Мулен Руж. И вот представьте: субботний вечер, одиннадцать часов, я иду по этому самому бульвару, а торжество плотских удовольствий в самом разгаре. Стоит остановиться на мгновение возле какого-нибудь заведения, как сразу возникает зазывала:
--Что ищете? Просто посмотреть или... Девочку? Мальчика? Что-то особенное?
--Нет, спасибо, я просто гуляю.
--Не может быть! Посмотрите какая ночь! Неужели вам ничего не хочется? У нас самое лучшее шоу, "живое", но есть и на кассетах... да подождите...
Море огня, витрины с кожаными купальниками, плетями, наручниками и еще кучей "приспособлений", публика почти поголовно уже слегка на "взводе", отовсюду звучит музыка, стоит непередаваемый аромат смеси самых различных блюд от Макдональдса и шурмы до каких-то изысканных яств из гастрономических ресторанов, то и дело ветерок доносит запах анаши. И вдруг я замечаю темную, почти неосвещенную улицу, перпендикулярно бульвару уходящую вверх, на Монмартр. Её черный проем резко выделяется на фоне освещенных витрин. Туда периодически сворачивают люди и как бы исчезают в черноте. Потом, через минуту или две, дальше в проеме возникает неясный огонек и медленно плывет вверх. Задрав голову, смотрю вверх, а там, над всем этим морем свободы, парит базилика, ярко освещенная прожекторами. Ее основание теряется в тени, она оторвана от земли, она выше всего этого. И цепочка огоньков медленно воспаряет к ней...
Перехожу через бульвар и захожу в этот темный проем. Таинственные огоньки оказываются свечками, которые люди, свернув с бульвара, зажигают и поднимаются с ними по лестнице, круто уходящей вверх. Но зачем? Это только находясь на бульваре казалось, что тут совершенно темно. На самом деле света с бульвара вполне хватает, ступеньки видны очень отчетливо. Ну конечно, сегодня же Пасхальная ночь! Люди со свечками идут на службу...
Поднимаюсь вместе с ними и вхожу в базилику. Нас встречают звуки органа. Кажется, что вся внутренность церкви заполнена ими, они плотны, они вибрируют и ощущаются всем телом. Становлюсь в сторонке среди таких же туристов. В центральной части на скамьях сидят молящиеся. Периодически они становятся на колени, встают, снова садятся. Место возле алтаря ярко освещено, там несколько священников, монахи в белых одеждах и какие-то мальчики (послушники?) тоже в белом. Орган то стихает, то звучит снова, напевным речитативом идет проповедь. Хотя я и не понимал ни слова, но было что-то завораживающее в этом действе, особенно после всех этих плетей и наручников там, внизу. Контраст перехода от суеты к чему-то спокойно-возвышенному был настолько силен, что гипнотизировал.
Я простоял там больше получаса, встретил полночь и в начале первого вышел на улицу. Внизу продолжала кипеть парижская жизнь, но сюда, наверх, долетали лишь слабые отголоски. Таким он и остался в моей памяти: красочный, переливающийся огнями ночной Париж, раскинувшийся у моих ног под черным весенним небом, и звуки органа и пасхальной службы из нависающей над ним базилики.